Иван Трегубов
Несмотря на несомненность той простой и очевидной истины, что вера только тогда и вера, когда она искренна, а искренна она тогда, когда свободна не только сама в себе, но и в своих проявлениях, вопрос о свободе совести или, точнее сказать, о свобод веры до сих пор не только не решен у нас в смысле полной веротерпимости, но, судя по продолжающимся гонениям на сектантов и по проектам, внесенным в предсоборное присутствие, Синод, Государственную Думу и 4-й всероссийский миссионерский съезд, он, по-видимому, грозит быть решенным совершенно в обратную сторону. В виду великой важности этого вопроса мы считаем своевременным изложить здесь, хотя кратко, древне-христианское учение о свободе совести за время от Иисуса Христа до пятого века включительно, надеясь, что чистый, чуждый пристрастия, голос святых людей поможет нам, — обуреваемым страстями, освободиться от лжи и усвоить истину.
Своей притчей о плевелах, растущих на одном поле вместе с пшеницей до жатвы (Mф. 13, 25 — 30), Основатель христианства показал, что не следует насильно удалять из христианского общества вредных членов и сам общался с ними, говоря: „не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Mф. 9, 12). Мало того: Он заповедал любить всех, даже врагов: „Любите врагов ваших» (Mф. 5, 44). Следовательно, и люди, исповедующие и проповедующие чуждую нам веру, по учению Христа, не должны быть подвергаемы насилию и вообще такому обращению с ними, которое противно любви.
Точно так учили и Его апостолы. Никакого, даже косвенного, принуждения ко вступлению в церковь или наказанию за отпадение от нее и проповедь противного ей учения апостолы не допускали. Они не уничтожали и другим не заповедовали уничтожать идолов и преследовать еретиков. Единственным средством, сопутствовавшим апостольской проповеди, была любовь.
„Великое дело, — говорит Иоанн Златоуст, — иметь кого в своем сердце, но еще более великое дело иметь кого в сердце при утверждении Евангелия. Любовь к человеку, сопровождавшая проповедь апостолов, победила мир. Не позволено было апостолам поражать и отгонять нападающих.
Вождь апостолов не только не приказал нападать на противников, но велел позволять ругаться над собою. Ибо овец посылать посреди волков не что иное значит, как то, что участь их есть страдание, дабы тем блистательнее были их трофеи. Каким образом? Тем, что одиннадцать человек победили вселенную, и притом страдая, а не действуя; будучи поражаемы, но не поражая; подвергаясь злоумышлениям, но не злоумышляя; терпя удары, но не нанося удары; будучи гонимы, а не гоня; будучи преследуемы; а не преследуя. Подражать этому увещеваю и всех вас», — заключает Иоанн Златоуст.
В частности, говоря об апостоле Павле, он так изображает его деятельность в распространении христианства между язычниками: „Душа апостола горела, когда он говорил: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих (Рим. 9, 3). И, однако, имея такую любовь ко Христу, он никого не подвергал ни обиде, ни принужденно, ни анафеме, — иначе он не привлек бы к Богу столько народов и целых городов. Но подвергаясь сам унижению, бичеванию, заушению, посмеянию от всех, он совершал такие дела, оказывая снисхождение, убеждая, умоляя. Так, прибыв к афинянам и нашедши их всех преданными идолопоклонству, он не стал укорять
их, говоря: безбожники вы и совершенные нечестивцы; не сказал: вы все почитаете за Бога, одного только Бога отвергаете, Владыку и Творца всех. Но что? Обходя и обозревая, говорит, ваши святыни, я нашел жертвенник, на котором написано: неведомому Богу. Сего то я проповедую вам (Деян. 17, 23). О, чудо! О, отеческое сердце! Он назвал богочтительными еллинов — идолопоклонников нечестивых. Почему? Потому что они, как благочестивые, совершали свое богослужение, думая, что они чтут Бога, быв сами уверены в этом.» (Иоанн Златоуст. Слова на разные случаи, рус. пер., т. II, стр. 229-230).
Сами апостолы говорят следующее. Апостол Иаков пишет: „Из тех же уст исходит благословление и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины, или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду. Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрыми поведением с мудрою кротостию. Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить; а ты кто, который судишь другого?» (Иак. 3, 10-13; 4, 12).
Апостол Петр говорит: „Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым. Во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» (Деян. 10, 28, 35). Тот же апостол заповедует пастырям: „Пастырей ваших умоляю: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним непринужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия; и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1 Петр. 5, 1-3).
Апостол Павел говорит даже следующее: „Надлежит быть и разномыслиям (по-гречески и славянски сказано: „ересям») между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 19) и заповедует Тимофею „с кротостию наставлять противников» (2 Тим. 2, 25). Одним словом, в противоположность господствующему теперь духу нетерпения и насилия, во всех словах и во всей жизни апостолов дышит дух любви, мира, кротости, свободы и полной веротерпимости.
Тем же духом были еще полны и жившие во II-м веке так называемые „мужи апостольские», т.е. непосредственные ученики апостолов. По изображению мужа апостольского, Климента Римского, церковь представляется, как „братство, в котором все члены искренни, чистосердечны, не любят подчинять себе одни других» (Арх. Сильвестр. Учение о церкви, стр. 96, 105, 106 и В. Кипарисов. О свободе совести, стр. 73). По мысли другого мужа апостольского, Игнатия Богоносца, „церковь зиждется на вере и любви и потому она не может ни насильно влечь к себе людей, ни насильно удерживать тех, кои не дорожат ее общением и вооружаются против всего ее тела» (Арх. Сильвестр. Учение о церкви, стр. 134, 136, 137 и В. Кипарисов. О свободе совести, стр. 73-74.).
Тем же духом любви и свободы проникнуты и писания христиан III века. Св. Ириней Лионский пишет: „Бог сотворил человека свободным, имеющим власть добровольно исполнять волю Божию, а не по принуждению от Бога, ибо у Бога нет насилия. Бог внушает совет, увещевая нас к покорности, но не принуждает. И, если кто не захочет следовать Евангелию, это в его власти, но не полезно ему. В вере Господь сохраняет самовластие и свободу человека. Вера принадлежит человеку, так как он имеет свою собственную волю» (Ириней Лионский. Против ересей. Перевод свящ. Преображенского, стр. 555, 557-558).
Св. Киприан Карфагенский говорит: „Никто не должен удивляться тому, что некоторые из числа уже вошедших в церковь оставляют ее снова, как ученики оставили самого Господа. Он не укорял оставлявших Его, не угрожал им чем-нибудь тяжким, а только обратившись к апостолам своим сказал: не хотите ли и вы отойти? (Иоан. 6, 67), сохраняя, таким образом, закон, по которому человек предоставлен своей… собственной свободе и своему произволу идти или к смерти, или к спасению. Мы, как требует наша совесть, должны заботиться, чтобы никто по нашей вине не погиб для церкви. Если же кто-нибудь, сам собою, и по своей вине погибнет, мы не будем виноваты в день суда, — мы, которые заботились о спасении, а только те потерпят наказание, которые не хотели пользоваться нашими спасительными советами» (Киприан Карфагенский. Письмо к Корнилию, рус. пер., стр. 199-200; 210-212).
Все это ясно показывает, что заповедь И. Христа о свободном усвоении и проведении в жизнь Его учения соблюдалась в первенствующей церкви во всей неприкосновенности.
Даже в IV и V веках, когда уже начинается уклонение от первоначального христианства, выражавшееся, между прочим, и в преследовании еретиков, свобода веры находила еще для себя горячих защитников в лице учителей церкви.
В IV веке такими защитниками свободы были следующие лица: Св. Афанасий Александрийский говорит: „Насилием в религии действует только диавол, поелику в нем нет силы. Он нападает с секирою, сокрушает двери не приемлющих его. Спаситель же столь кроток, что не употребляет насилия а, напротив, ударяет в двери и говорить душе: отверзи ми, сестра моя, невеста (Песнь Песней. 5, 2), и когда отворяют, входит; когда же медлят и не хотят, удаляется. Не мечем и стрелами, не с помощью воинов возвещается истина, но убеждением и советом. Какое же убеждение, однако, бывает там, где прекословящий имеет перед собою заточение или смерть? Если употребляется принуждение в деле религии, то, по мнению Афанасия, уже это показывает, что дело принудителей не есть дело Божие: ибо „благочестию истинному свойственно не принуждать, а убеждать, и сам Господь, не принуждая, но отдавая на произвол, всем говорил: если кто хочет по Мне идти». Кто поступает иначе, тот, по мнению Афанасия, „делает противное Богу и чужд благочестия» (Григорий Богослов. Творения, рус. пер. т. II, стр. 216).
Св. Григорий Богослов, объясняя, почему некоторые люди только постепенно становились христианами, выражается таким образом: „Для чего это так? — спросят, может быть. Для того Бог допускает это, чтобы мы обращались не от насилия, но от убеждения. Ибо то, что недобровольно, то недолговечно; подобно тому, как это замечают на потоке, когда силой преграждают его течение, или на растении, когда ему дают направление, противное его природе. Напротив, что добровольно, то и надежнее, и долговечнее. И эта-то недолговечность бывает последствием дела, исходящего от принудителя, а долговечность последствием нашего (т.е. истинно-христианского) дела, и одно бывает делом божественной справедливости, а другое, — делом тиранической власти. Вот почему Бог не хочет делать блага (обладания истинной религии) тем, кои не хотят его принимать, но единственно только тем, кои желают его. Все, что делается недобровольно, кроме того, что оно насильственно и непохвально, еще и непрочно. Вынужденное, подобно растению, насильно согнутому руками, как скоро бывает оставлено на воле, обыкновенно возвращается в прежнее свое положение. Напротив, что делается по свободному произволению, то, как скрепляемое узами сердечного расположения, и весьма законно и вместе надежно. Посему закон наш и сам Законоположник особенно повелевает пасти стадо не нуждою, но волею (1 Петр. 5, 2). Тайна спасения для желающих, а не для насильствуемых» (Григорий Богослов. Творения, рус. пер. т. I. стр. 154. 26. VI. 45 — 6. I. 312).
Вот еще некоторые мысли Иоанна Златоуста — по этому же вопросу: „Христианам не позволяется опровергать заблуждение принуждением и насилием, но заповедано убеждением, словом и кротостию совершать спасение человеческое». Специально о средствах распространения христианского учения Златоуст выражается так: „Убеждай человеколюбием, ибо ничто так не привлекает язычников, как кроткое и полное любви обращение. Любовь есть высшая учительница, она может освободить людей от заблуждения» (Иоанн Златоуст. Слова на разные случаи. т. I, стр. 145. 77-78).
О собраниях верующих, которые всё еще у нас не пользуются полною свободою и нередко закрываются и разгоняются, Иоанн Златоуст говорит следующее: „Дабы легче научиться знать и помнить Божественную книгу, прошу и увещеваю вас не дожидаться, чтобы с нею вас познакомили мы, проповедники, а предупреждать нас, читая Писание у себя на домах собственною охотою. Собирайте соседей, возьмите в руки Божественную Библию и усладите свои сердца и сердца слушателей чтением слова Божия» (Opera Chrisost. Basil, 1549).
Св. Амвросий Медиоланский указание на истинное средство распространения христианства находит в заповеди Самого Спасителя, данной апостолам при послании их на проповедь. „Апостолам, — говорит Амвросий, — заповедуется не брать с собой жезла: это рассудил записать евангелист Матвей; Но что такое жезл, как не знак обладания властию и орудие отомщения за оскорбление? И смиренные ученики Господа наставление Его о смирении выполняют, как обязанность. Ибо Господь послал их для насаждения веры, для того, чтобы они не вынуждали, но учили, чтобы пользовались не силой власти, но распространяли учение смирения» (In Evang. Math, cap. 13).
В V веке — такие суждения высказываются не только частными лицами, но даже вселенскими соборами. Св. Исидор Пелусиот пишет епископу Аполлонию: „Поелику принуждать и насильно привлекать к благочестию тех, которые свободны, и в действительности не благоприлично и не представляется таковым, то, воспользовавшись, где можно, убеждением, жизнью своею просвещай живущих во тьме» (Исидор Пелусиот. Творения, рус. пер., ч. II, стр. 359). На 3-м вселенском соборе в 431 г. было заявлено следующее: „Бог предоставляет добродетель хотению свободной воли. Он не принуждает человека творить правду, желая, чтобы человек сам, добровольно совершая добродетель, обращал ее в собственное дело. Ибо Бог создал человека свободным по душе» (Деяния вселенских соборов. т. I, стр. 763).
Но особенно решительно высказался в пользу веротерпимости 4-й вселенский собор в 451 г. Когда на одном из его заседаний присутствовавшие убеждали знаменитого еретика, архимандрита Евтихия, оставить заблуждение, состоявшее в том, что будто человечество в Иисусе Христе было совсем поглощено Божеством, и он сказала им: „Я признаю сказанное вами, потому что вы приказали», то весь собор, вставши, воскликнул: „По принуждению нет веры!» (Деяния вселенских соборов, т. III, стр. 289-291).
Таково учение древне-христианской церкви о свободе совести или о свободе веры. Неужели и теперь мы, христиане все еще будем глухи к нему? Вот уже и юридическая наука устами знаменитого ее представителя, немецкого ученого Блунчли, возвестила следующее: ,,Свобода совести или религиозная свобода вложена в человеческую душу Самим Богом. Бог Самому себе предоставил невидимым путем действовать на душу и таким же невидимым путем открываться ей. И эта свобода, которую Бог даровал человеческой душе, самою невидимостию ее защитив ее от власти государства, принадлежит тому вечному Царству, в котором властвует не земная власть, но Сам Бог. Отсюда обязанность государства — признавать и охранять эту свободу. Для государства должно быть ясно, что здесь положена граница его могуществу» (Bluntschli. Allgemeines Staatsrecht. 5-е изд., т. 2, стр. 369. — Блунчли. Общее государственное право. Русский перевод под редакцией проф. Ф. Дмитриева).
Вот уже и во всех иностранных христианских и даже иных нехристианских государствах воцарилась свобода веры и веротерпимость. Вот уже и у нас издаются Высочайшие указы о веротерпимости от 17 апреля 1905 г. и 17 октября 1906 г., провозглашающие, как „дело мира и любви», свободу веры и запрещающие преследовать тех, которые отпадают от православной веры.
Да воцарятся же, наконец, и между всеми нами мир, любовь и свобода, завещанные нам Христом, апостолами и древними христианами!
Источник: И.М. Трегубов. Голос древней церкви в защиту свободы веры. СПб., изд. свободных христиан, 1908.
